Будущий адмирал родился в Ярославской губернии в семье сержанта Преображенского полка. Семья была большой, и детей держали в строгости: излюбленным средствам воспитания служили розги. Грамоте и счету Федор обучался в школе для дворянских детей при Богоявленском монастыре. В 1761 году мальчик выдержал выпускной экзамен. В свидетельстве об окончании сказано, что он "российской грамоте читать и писать обучен ...и желает ... в морской кадетский корпус, в кадеты".

Время, когда Федор Ушаков мечтал о морском училище, было не самым лучшим в истории российского флота, поэтому среди дворянских детей более престижной считалась служба в сухопутных войсках. Выбирая свое будущее, восемнадцатилетний сын сержанта лейб-гвардии не обращал особого внимания на общественное мнение.

Федор окончил корпус четвертым по списку, служил в северных морях, плавал в Архангельск, а через два года был переведен на Азовскую флотилию под командование вице-адмирала Синявина.

АДМИРАЛ
 
Екатерина II в отличие от своих предшественников решила продолжить дело Петра I по превращению России в морскую державу. Для выхода в Азовское и Черное моря -- а они тогда контролировались Турцией -- был необходим сильный флот. Строительством новых кораблей руководил тот самый Алексей Синявин, под началом которого служил молодой мичман Федор Ушаков. Карьера молодого офицера складывалась неплохо, и к началу серьезных военных действий он уже был капитаном бригадирского ранга, имея в подчинении несколько кораблей.

3 июля 1788 года российская эскадра под командованием графа Марко Войновича у острова Фидониси обратила в бегство турецкие корабли. Разгром противника тем более впечатлял, что и по числу парусников, и по огневой мощи он значительно превосходил русских. Исход битвы решили действия возглавляемых Ушаковым четырех фрегатов авангарда. Разгадав намерение турок окружить российские корабли, Ушаков не дал кольцу сомкнуться. Он навязал бой турецкому флагману, лишив его возможности руководить задуманной атакой. После трехчасовой битвы турки были вынуждены отступить.

Победа при Фидониси чуть было не стоила Федору Федоровичу карьеры, поскольку командовавший эскадрой граф Войнович стремился всех убедить, что причиной успеха были исключительно его действия. Конфликт с непосредственным начальником грозил отставкой, однако в дело вмешался Потемкин, который увидел в Ушакове многообещающего флагмана. В результате Войнович был отстранен, и 14 марта 1790 года Ушаков стал командующим Черноморским флотом. "Благодаря Богу и флот, и флотилия наша сильней уже турецкого, -- писал Потемкин Екатерине II, -- но адмирал Войнович бегать лих и уходить, а не драться. Есть во флоте Севастопольском контр-адмирал Ушаков. Отлично знающ, предприимчив и охотник к службе. Он будет мой помощник".

Потемкин и Ушаков прекрасно понимали друг друга. Человек действия, Федор Федорович терпеть не мог бюрократической переписки. "Я весело время проводил только в походе, -- жаловался он в одном из служебных писем, -- а возвратясь сюда, принужден опять заняться скучными письменными делами". Потемкин пошел навстречу адмиралу и освободил его от многих административных обязанностей: "Не обременяя Вас правлением адмиралтейства, -- писал он, -- препоручаю Вам начальство флота по военному употреблению".

УШАК-ПАША
 
Набиравший силу российский флот серьезно беспокоил турок. Для того чтобы не утратить контроль над Черным морем, турецкое правительство в спешном порядке снарядило экспедицию для уничтожения флота Ушак-паши (так турки называли Ушакова). Силы турок намного превосходили русских, но к этому времени Ушаков разработал свою тактику.

Тактические новации Ушакова -- это идеи человека, не боящегося выступать против стереотипов, это смелые замыслы полководца, ориентирующегося на конечную цель, а не на рутинные законы учебников стратегии. Федор Федорович знал, что по количеству пушек русские корабли значительно уступают турецким, поэтому предпочел вести бой на самой близкой дистанции, что позволяло пустить в ход всю артиллерию, включая мелкокалиберную. Основной удар наносился по флагману, который таким образом лишался возможности руководить боем. Несколько быстроходных и маневренных кораблей выделялось в специальный резерв. При перемене ветра эти суда могли вступить в бой и добить противника.

Итогом серии столкновений в июле-августе 1790 года стал разгром флота каудан-паши Гуссейна. За это время турки потеряли 18 кораблей, а русские -- ни одного. Остатки турецкого флота в беспорядке отступили в Константинополь. Но полное поражение Турция потерпела в битве у мыса Калиакрия.

В день сражения турецкий флот стоял у мыса под прикрытием береговых батарей и чувствовал себя в полнейшей безопасности. Ветер дул со стороны берега, и Ушаков, понимая, что попутный ветер даст наступающим огромное преимущество, зашел между турецкими кораблями и береговыми батареями. Турки, не ожидавшие столь безрассудного поступка, растерялись. Не успев построиться в боевой порядок, сталкиваясь друг с другом, турецкие корабли в панике отступали в открытое море. Выйдя из зоны обстрела береговых пушек, вражеский флот не смог оказать русским морякам серьезного сопротивления. Лишь несколько наиболее быстроходных судов достигли Босфора и спаслись. От этого поражения турецкая армия так и не оправилась, и в декабре 1791 года был заключен выгодный для России Ясский мир.

ПОЛИТИКА И НРАВСТВЕННОСТЬ
 
Французская революция и победоносные действия Бонапарта в Италии угрожали как России, так и Турции. Общая опасность объединила бывших врагов. В августе 1798 года русские военные корабли вошли в Босфор, и начались переговоры с турками о совместных действиях против французов. "По всем видимостям Блистательная Порта и весь народ Константинополя, -- доносил Ушаков, -- прибытием вспомогательной эскадры бесподобно обрадованы; учтивость, ласковость и доброжелательство во всех случаях совершенны". Переговоры закончились соглашением, в результате которого соединенные русская и турецкая эскадры под общим командованием Ушакова должны были следовать в Средиземное море для освобождения Ионических островов, захваченных французами.

Эта операция носила не только военный, но и дипломатический характер. Дело в том, что отсутствие быстрой связи лишало военачальника возможности постоянно консультироваться с Коллегией иностранных дел. Ответ на запрос приходил месяца через три, между тем решение следовало принимать немедленно. Далеко не все полководцы уверенно чувствовали себя на дипломатическом поприще. Ушаков же в течение двух лет практически самостоятельно осуществлял российскую политику в этом регионе.

Задача была не из простых. Турция считалась ненадежным союзником, и российское Министерство иностранных дел, прекрасно понимая, что этот союз является временным, рекомендовало Ушакову всячески способствовать дальнейшему обострению отношений между Францией и Турцией. "Намерение высочайшего двора, -- писал по этому поводу Ушакову российский посланник в Константинополе, -- стараться чем можно более раздражить взаимно Порту и Францию. ... Соблюдая с вашей стороны ... правила войны, ... не должно понуждать к соблюдению их турками. Пущай они что хотят делают с французами, а турецкий начальник ... может поступать с ними как хочет". К чести Федора Ушакова, это предписание Министерства иностранных дел систематически нарушалось.

Ушаков отстаивал интересы России честными методами и не считал возможным прибегать к политическим провокациям. Наиболее ярко это проявилось при штурме острова Корфу. После того как русские войска взяли укрепления и французы начали сдаваться, турки бросились резать пленных. Русским пришлось даже открыть огонь по своим союзникам, чтобы не допустить убийства безоружных пленных.

Сохранилось немало мемуаров французских военачальников об этой кампании. Война -- не лучшее время для проявления гуманности, и тем не менее французы много писали о корректности российских солдат по отношению к противнику. Авторы всячески подчеркивали варварское поведение турок и благородство русских. "Московский флаг на корабле начальника напоминал о враге, которого должно опасаться, но который знает законы войн. Не то было с флагом оттоманским", -- вспоминал Мангури, один из офицеров Анконского гарнизона.

"ЗАЧЕМ Я НЕ БЫЛ ПРИ КОРФУ ХОТЬ МИЧМАНОМ!"
 
Ионические острова (в число которых входит Итака -- родина веселого обманщика и скитальца Одиссея) были заняты французскими войсками в 1797 году. Жители островов направили российскому императору Павлу I просьбу взять их под свое покровительство.

Россия не могла пойти на присоединение островов, поскольку это вызвало бы недовольство союзнической Турции. Ушаков был вынужден убеждать ионических греков не спешить присоединяться к России. В своих рапортах в Петербург он сообщал, что местные жители ходят по улицам с российскими флагами и, к неудовольствию турок, скандируют: "Государь наш император Павел Петрович!". Успокоить экспансивных греков было непросто. "Политические обстоятельства понудили меня, -- писал Ушаков, -- уговаривать их всячески, что ... послали нас единственно освободить их от зловредных французов и сделать вольными на прежних правах ... Сим успокаиваются они только потому, что надеются на будущее время непременно остаться под Россиею".

Ионические острова были провозглашены Республикой семи соединенных островов, и Ушаков стал одним из авторов конституции этого государства. По единодушному признанию современников, эта конституция была чуть ли не самой либеральной в Европе. Ирония судьбы: в борьбе с революционной Францией российская монархия даровала ионическим грекам символ демократии -- конституцию.

При освобождении Ионических островов ярче всего проявились способности Ушакова-военачальника. Наиболее эффектным был штурм укреплений на острове Корфу, вошедший во все учебники по военно-морской тактике. Союзники-турки посчитали эти укрепления неприступными и отказались участвовать в сражении. Действуя в одиночку, Ушаков прибегнул к своей излюбленной тактике ближнего боя: корабли подошли вплотную к крепостным бастионам и обстреляли крепость не ядрами, а …картечью. Это привело к замешательству среди защитников крепости, ожидавших, что для штурма бастионов будут применяться тяжелые орудия. Высадившийся под прикрытием судовой артиллерии десант штурмовал и взял укрепления. Услышав рассказ о штурме Корфу, Александр Васильевич Суворов воскликнул: "Я теперь говорю сам себе: зачем я не был при Корфу хоть мичманом!". Такое признание гениального полководца стоило многого!

Освободив Ионические острова, эскадра Ушакова отправилась к берегам Италии. Корабли изгнали французов из Бари, где покоятся мощи особо почитаемого на Руси святителя Николая Мирликийского, из Неаполя и Рима. Осенью 1800 года эскадра получила приказ возвращаться в Россию. Завершился последний поход адмирала Федора Ушакова.

СУХОПУТНАЯ ДЕРЖАВА
 
После убийства заговорщиками императора Павла I политическая ориентация России резко изменилась. Готовящаяся к очередному походу Севастопольская эскадра оказалась не у дел, и в мае 1802 года адмирал Ушаков был переведен в Петербург и назначен главным командиром Балтийского гребного флота. Это назначение до такой степени не соответствовало чину и заслугам легендарного адмирала, что некоторые историки писали об опале. В действительности в опале находился не адмирал Ушаков, а средиземноморская политика, проводимая прежним государем.

Начало царствования Александра I совпало с победоносным шествием по Европе наполеоновских войск. Для противостояния французам нужны были в первую очередь сухопутные войска, и флот стал восприниматься как нечто второстепенное. Императорский наказ предписывал созданному в 1802 году Комитету по образованию флота принять меры "к извлечению флота из настоящего мнимого его существования и приведению оного в подлинное бытие". Корректнее было бы назвать это "подлинное бытие" небытием. Новая оборонная доктрина не нуждалась ни в сильном флоте, ни в ярких адмиралах.

Служба в Петербурге ни в коей мере не удовлетворяла Ушакова, и в декабре 1806 года он подал императору прошение об отставке.

ВОЗЛЕ МОНАСТЫРСКИХ СТЕН
 
Прожив несколько лет в Петербурге, Федор Федорович уехал в деревню Алексеевку и поселился неподалеку от Санаксарского монастыря, всегда игравшего важную роль в его жизни. Дело в том, что в течение долгого времени настоятелем этого монастыря являлся родной дядя Ушакова, который до пострига был блестящим гвардейским офицером. На вершине своей карьеры он бежал из полка, с тем чтобы стать отшельником. Через шесть лет беглец был пойман, но императрица Елизавета Петровна простила его и позволила принять постриг. Получив в монашестве имя Феодор, он стал насельником Петербургской Александро-Невской лавры, затем перебрался в Саровскую пустынь и, наконец, обосновался в Мордовии, в небольшой пустыни близ озера Санаксар. Почитаемый монахами и мирскими людьми Феодор прожил здесь более тридцати лет. Впоследствии он был причислен к лику святых и прославлен Русской Православной Церковью как преподобный Феодор Санаксарский.

Федор Федорович Ушаков находился под огромным влиянием своего дяди. По преданию дядя тайно постриг своего племянника в монахи еще в начале его морской карьеры. Так это или нет, мы не знаем, документов на этот счет не обнаружено. Тем не менее все биографы знаменитого адмирала сообщают, что Ушаков всегда был человеком церковным и вел в миру почти монашескую жизнь.

Его бытовое поведение часто входило в противоречие с нормами светской жизни. Балы, театры, изысканные вина и угощения оставляли прославленного адмирала равнодушным. Строгая жизнь Ушакова многими воспринималась как странное чудачество. Так, М. И. Пыляев в своей книге, посвященной известным чудакам и оригиналам, рассказывает: "Знаменитый своими победами на море Федор Федорович Ушаков в частной жизни отличался большими странностями: при виде женщины, даже пожилой, приходил в странное замешательство, не знал, что говорить, что делать, …вертелся, краснел".

НЕВИДИМАЯ БРАНЬ
 
О последних годах жизни легендарного адмирала мы знаем намного меньше, чем о его походах. Настоятель Санаксарского монастыря отец Нафанаил вспоминал, что "адмирал Ушаков, сосед и знаменитый благотворитель Санаксарской обители, ... в Великий Пост живал в монастыре, в келии, для своего пощения и приготовления к Св. Тайнам по целой седмице и всякую продолжительную службу с братией в церкви выстаивал неопустительно и слушал благоговейно; по временам жертвовал от усердия своего обители значительные благотворения; также бедным и нищим творил всегдашние милостивые подаяния и вспоможения". Скончался Федор Федорович 2 октября 1817 года. Он похоронен рядом со своим дядей, преподобным Феодором Санаксарским.

Для адмирала Ушакова переход с капитанского мостика в келию Санаксарского монастыря был вполне естественным. И нам, современникам его церковного прославления, нужно суметь разглядеть за военными успехами знаменитого полководца иные, куда более важные битвы и победы. Да и сами военные походы Федора Ушакова напоминают паломничества по святым местам. Изгнав французов из Бари, российские моряки первым делом отслужили молебен у святых мощей Николая Чудотворца. На покоренном острове Корфу был проведен грандиозный крестный ход, во время которого прославленный адмирал вместе со своими офицерами нес раку с мощами преподобного Спиридона Тримифунского. Таких моментов, когда жизнь и житие были неразделимы, за годы службы Ушакова набралось немало.

Услышав рассказ о штурме Корфу, Суворов воскликнул: "Я теперь говорю сам себе: зачем я не был при Корфу хоть мичманом!"

В те моменты, когда интересы большой политики противоречили нравственному закону, Ушаков предпочитал действовать в соответствии с нравственным законом