Но изобильный урожай собрали в США и Канаде. В ту зиму многие деньги европейских стран и культурные ценности музеев были перемещены в Америку в обмен на хлеб. Потому и народ в Петербурге 9 января 1905 года во главе со священниками пошел с хоругвями, иконами и песнопениями «к царю за хлебом», прося сделать закупки хлеба в США за счет царских сокровищ.
Идущее ко дворцу возглавляемое священниками мирное молебное шествие голодных вдов и сирот солдат проигранной русско-японской войны, несчастных детей рабочих и доведенных до нищеты стариков царь Николай II в условиях абсолютной монархии приказал своим войскам встретить беглым винтовочным огнем («кровавое воскресенье», до 2 тыс. погибших и раненых). Это событие стало началом русской революции 1905 года, продолженной в 1917-ом и приведшей к свержению царизма.
За столь невиданное по своей неоправданной жестокости преступление ни одна страна не согласилась принять царскую семью после революции 1917 года, даже их родственники в Великобритании, хотя переговоры царских представителей со многими велись. Все правительства стран Европы и Америки решили, что Николай II за это дикое кровавое злодеяние должен в полной мере ответить именно суду своего народа.
Государственный праздник современной России - приход на трон династии Романовых.
Что мы отмечаем 4 ноября?День народного единства (день победы над поляками)
С 2005 года Россия отмечает новый для себя праздник День народного единства. 16 декабря 2004 Госдума РФ приняла одновременно в трех чтениях поправки в федеральный закон "О днях воинской славы" (Победных днях России)". Одной из правок было введение нового праздника День народного единства и фактическое перенесение государственного выходного дня с 7 ноября (День согласия и примирения) на 4 ноября. Основной причиной переноса, по мнению многих наблюдателей, стало желание полностью снять ассоциации с годовщиной Октябрьской социалистической революции (7 ноября 1917 года).
В пояснительной записке к проекту закона отмечалось: "4 ноября 1612 г. войны народного ополчения под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского штурмом взяли Китай-город, освободив Москву от польских интервентов и продемонстрировав образец героизма и сплоченности всего народа вне зависимости от происхождения, вероисповедания и положения в обществе."
4 ноября – день Казанской иконы Божией Матери – с 2005 года отмечается как «День народного единства». Именно этот день в 1612 году стал решающим в освобождении Москвы от польско-литовских (т.е. славянских) интервентов многонациональным мусульманско-языческим сборным войском (именуемого «Нижегородским ополчением»), возглавляемым татарами Кузьмой Миничем и обедневшим ханом Божаром (позднее они названы придворным историком Карамзиным Кузьмой Мининым и князем Дмитрием Пожарским).
Отступление поляков (которых тогда именовали «литовцами» – названия «поляки» еще не было) из голодной Москвы, которую они и сами были рады оставить, сделало возможным приход на трон династии Романовых.
Мало кто знает, что еще в 1649 году указом первого царя этой династии Алексея Михайловича день Казанской иконы Божией Матери (22 октября по ст. стилю / 4 ноября по нов. стилю), в знак памяти о приходе Романовых к верховной власти, был объявлен государственным праздником.
Таким образом, «День народного единства» совсем не новый праздник, а возвращение к старой монархической традиции, утвержденной царским Домом Романовых. Возрождение монархических традиций в современной России наблюдается не только в области праздников. В частности, по Законам РФ у российского Президента сейчас значительно больше прав, чем у самодержца всея Руси Николая II Романова после 1905 года.
Цари-государи в старинуЦарский дворец с большими палатами, из которых уцелела одна — Грановитая Палата.
В этих палатах цари принимали иноземных послов, давали им пиры.
Все палаты были изукрашены иконописанием и блистали яркими красками и позолотою.
В этих палатах цари принимали только гостей, а сами жили в проходных трех или четырех комнатах, которые были достаточными помещениями для Государя.
Внутри они уподоблялись той же избе, потому что у стен неотменно в них устраивались обычные лавки. Стульев в то время еще не употребляли. Бывало в комнате одно лишь кресло для самого Государя.
Точно так же были расположены и хоромы царицы, которые ставились отдельно от хором царя, но соединялись с ними сенями или переходами.
Раннее утро заставало государя в Крестовой, в которой молебный иконостас, весь уставленный иконами, богато украшенными золотом, жемчугом и дорогими каменьями, давно уже освещался множеством лампад и восковых свечей, теплившихся почти перед каждым образом. Государь вставал обыкновенно часа в четыре утра. Постельничий, при пособии спальников и стряпчих [так назывались служащие люди: стряпать по-старинному значило делать всякое дело], подавал государю платье и убирал (одевал) его.
Умывшись, государь тотчас же выходил в Крестовую, где его ожидали духовник или крестовый поп и крестовые дьяки. По совершении молитвы, которая продолжалась около четверти часа, государь прикладывался к этой иконе, а духовник окроплял его святою водою. Святая вода, которую употребляли в этом случае, привозилась иногда из весьма отдаленных мест, из монастырей и церквей, прославленных чудотворными иконами. Вода эта называлась «праздничною, потому что освящалась в храмовые праздники, совершаемые в память тех святых, во имя которых сооружены, были храмы.
Окончив утреннюю крестовую молитву, государь, если почивал особо, посылал ближнего человека к царице в хоромы спросить ее о здоровье, как почивала? потом сам выходил здороваться с нею в её Переднюю или Столовую. После того они вместе слушали в одной из верховых церквей заутреню, а иногда и раннюю обедню.
После обедни, в Комнате в обыкновенные дни государь слушал доклады, челобитные и вообще занимался текущими делами.
Когда, особенно по пятницам, государь открывал обыкновенное сиденье с боярами, или заседание Думы, то бояре садились по лавкам, от царя поодаль.
Заседание и слушание дел в Комнате оканчивалось около двенадцати часов утра. Бояре, ударив челом государю, разъезжались по домам, а государь шел к столовому кушанью или обеду, к которому иногда приглашал и некоторых из бояр, самых уважаемых и близких: но большею частью в обыкновенные дни всегда кушал вместе с царицею.
В праздничные дни присутствовали за этими домашними столами и другие члены царской семьи.
Обыкновенный стол его не был так изобилен кушаньями, как столы праздничные, посольские и другие.
В домашней жизни цари представляли образец умеренности и простоты. По свидетельству иностранцев, к столу царя Алексея Михайловича подавались всегда самые простые блюда, ржаной хлеб, немного вина, овсяная брага или легкое пиво с коричным маслом, а иногда только одна коричная вода. Но и этот стол никакого сравнения не имел с теми, которые государь держал во время постов. «Великим постом царь Алексей обедал только три раза в неделю, а именно: в четверг, субботу и воскресенье, в остальные же дни кушал по куску черного хлеба с солью, по соленому грибу или огурцу и пил по стакану полпива. Рыбу он кушал только два раза в Великий пост и соблюдал все семь недель поста.
Впрочем, несмотря на такое постничество и особенную умеренность, за обыкновенным столом государя в мясные и рыбные дни подавалось около семидесяти блюд, но почти все эти блюда расходились на подачи боярам и другим лицам.
После обеда государь ложился спать и обыкновенно почивал до вечерен, часа три. В вечерню снова собирались во дворец бояре и прочие чины, в сопровождении которых царь выходил в верховую церковь к вечерни. После вечерни иногда также слушались дела, и собиралась Дума. Но обыкновенно все время после вечерни до вечернего кушанья или ужина, государь проводил уже в семействе или с самыми близкими людьми. Во время этого отдыха любимейшим занятием государя было чтение церковных книг, в особенности церковных историй, поучений, житий святых и тому подобных сказаний, а также и летописей. Особенно славился такой начитанностью царь Иван Васильевич Грозный.
Кроме чтения, цари любили живую беседу, любили рассказы бывалых людей о далеких землях, об иноземных обычаях и особенно о старине.
В числе обыкновенных и самых любимых развлечений государя была игра в шахматы и однородная с нею игра в шашки. По свидетельству иностранцев, во дворце каждый день играли в шахматы. Сколько обыкновенно и в какой силе была эта игра можно судить уже по тому, что при дворце состояли на службе особые мастера, токари, которые занимались единственно только приготовлением и починкою Шахматов, отчего и назывались шахматниками.
Во дворце была особая Потешная Палата, в которой разного рода потешники забавляли царское семейство песнями, музыкою, пляскою, танцеванием по канату и другими «действами» В числе этих потешников были веселые (скоморохи), гусельники, скрыпотчики, домрачеи, органисты, цимбальники и проч. Во дворце жили также дураки-шуты, а у царицы — дурки-шутихи карлы и карлицы Они пели песни, кувыркались и предавались разного рода весёлостям, которые служили немалым потешением государеву семейству. По словам иностранцев, это была самая любимая забава царя Федора Ивановича.
Весьма часто государь проводил время в рассматривании разных работ золотых дел мастеров, ювелиров или алмазников, иконописцев, серебряников, оружейников и вообще всех ремесленников, которые что-либо изготовляли для украшения царского дворца или для собственного употребления государя. Зимою, особенно по праздникам, цари любили смотреть медвежье поле, т. е. бой охотника с диким медведем. Раннею весною, летом и во всю осень они часто выезжали в окрестности Москвы на соколиную охоту. Эта потеха, любимая царя Алексея Михайловича, начиналась нередко с самого утра, до обеда, и продолжалась после обеда до вечера. Вообще лето государь проводил большею частью в загородных дворцах, развлекаясь охотою и хозяйством. Зимою он хаживал иногда сам на медведя или на лося, охотился за зайцами.
К обедне государь выходил обыкновенно пешком, если было близко, и позволяла погода, или в карете, а зимою в санях, всегда в сопровождении бояр и прочих, служилых и дворовых чинов. Великолепие и богатство выходной одежды государя соответствовали значению торжества или праздника, по случаю которого делался выход, а также и состоянию погоды в тот день.
Относительно верхней одежды: летом он выходил в легком шелковом опашне (длиннополом кафтане) и в золотной шапке с меховым околом: зимою — в шубе и в горлатной (меховой) лисьей шапке; осенью и вообще в ненастную, мокрую погоду — в суконной однорядке. Под верхнею одеждою был обычный комнатный наряд, зипун, надеваемый на сорочку, и становой кафтан. В руках всегда был посох единороговый, из кости единорога, или индейский из черного дерева, или простой из карельской березы. И те, и другие посохи были украшены дорогими каменьями.
Во время больших праздников и торжеств, каковы были Рождество Христово, Богоявление, неделя Вербная, Светлое Воскресение, Троицин день. Успение и некоторые другие, государь облекался в наряд царский, к которому принадлежали: царское платье, собственно порфира, с широкими рукавами, царский становой кафтан, царская шапка или корона, диадема или бармы (богатое оплечье), наперсный крест и перевязь, возлагаемые на грудь; вместо посоха, царский серебряный жезл.
Зимою государь выезжал обыкновенно в санях. Сани были большие, нарядные, то есть раззолоченные, расписанные красками и обитые персидскими коврами.
В день Рождества Христова и в другие большие праздники, цари не садились за стол без того, чтоб не накормить прежде так называемых тюремных сидельцев и пленных. Так, в 1663 году в этот праздник кормлено было на большом тюремном дворе девятьсот шестьдесят четыре человека.
На женской половине Дворца у царицы в этот день также совершались свои обряды.
Для праздника Благовещения Пресвятыя Богородицы государь нередко в своих покоевых хоромах, т. е. в Комнате и Передней «кормил нищих». Так, в 1668 году были «кормлены по Комнате и по Передней нищие шестьдесят человек, и великий государь жаловал их из своих государских рук милостынею: десяти человекам по два рубля, пятидесяти человекам по одному рублю».
Пред наступлением Светлого дня государь снова посещал тюрьмы и богадельни, раздавал везде щедрою рукою милостыню нищим и заключенным, освобождал преступников, выкупал неимущих. В среду Страстной недели царь выходил в Успенский собор к «прощению». В тот же день, в полночь, государь совершал обычный выход для «милостинной раздачи». Такие же выходы совершались в великую пятницу и в субботу. В эти же дни государь обходил для прощения и некоторые монастыри, особенно Кремлевские; в Вознесенский и в собор Архангельский он всегда заходил проститься у гробов. В субботу после литургии патриарх присылал государю из собора освященные укруги хлеба и целый хлеб и вина фряжские (иностранные виноградные).
Когда приходила пора жениться государю или наследнику государства, то в невесты им избирались дочери-девицы из всех семей служилого, т. е. военного дворянского сословия. Для этого Государь посылал во все города и во все поместья грамоты со строжайшим наказом, чтоб все вотчинники-помещики немедленно ехали с своими дочерьми в город к назначенным на то городовым воеводам, которые должны смотреть дочерей в невесты государю. Главною целью таких воеводских смотрин были красота и доброта ее здоровья и нрава.
После смотра все избранный первые красавицы области вносились в особую роспись, с назначением приехать в известный срок в Москву, где им готовился новый смотр, еще более разборчивый, уже во дворце, при помощи самых близких людей государя. Наконец, избранный из избранных являлись на смотрины к самому жениху, который и указывал себе невесту также после многого «испытания».
О царе Иване Васильевиче Грозном повествуют, что для избрания третьей супруги к нему «из всех городов свезли невест в Александрову Слободу, и знатных и незнатных, числом более двух тысяч. Каждую представляли ему особенно. Сперва он выбрал 24, а после 12, из коих и избрал себе невесту.
Отец царя Ивана Васильевича, вел. кн. Василий, вздумав жениться (это было еще при его отце) обнародовал во всем государстве, чтобы для него выбрали самых прекраснейших девиц, знатных и незнатных, без всякого различия. Привезли их в Москву более пятисот, по другому свидетельству — 1500; из них выбрали триста, из трехсот — 200, после 100, наконец, — только 10; из сих десяти и была избрана невеста.
После избрания, царскую невесту торжественно вводили в царские особые хоромы, где ей жить, и оставляли до времени свадьбы на попечение дворовых боярынь и постельниц, жен верных и богобоязливых, в числе которых первое место тотчас же занимала ближайшая родня избранной невесты, обыкновенно ее родная мать или тетка и другие родственницы. Введение невесты в царские терема сопровождалось обрядом ее царственного освящения. Здесь с молитвою наречения, на нее возлагали царский девичий венец, нарекали ее царевною, нарекали ей и новое царское имя.
Вслед за тем дворовые люди «царицина чина» целовали крест новой государыне, присягали. По исполнении обряда наречения новой царицы, рассылались по церковному ведомству в Москве и во все епископства грамоты с наказом, чтобы о здравии новонареченной царицы Бога молили, т. е. поминали ее имя на ектениях вместе с именем государя.
С этой минуты личность государевой невесты приобретала полное царственное значение и совсем выделялась из среды подданных и из среды своего родства, так что даже и отец ее не смел уже называть ее своею дочерью, а родственники не смели именовать ее себе родною.
По старозаветному обычаю, Русские царицы и с детьми жили в своих особых хоромах вблизи государя, но вдали и в большой дали от людских всенародных глаз. Ни одна государыня в других странах не пользовалась таким уважением подданных, как царица Русская.
Никто не смел, не только говорить свободно о царице, но даже, если бы случилось, и смотреть на ее особу.
Когда она садится карету или выходит из нее, се покланяются ей до земли. Из тысячи придворных едва ли найдется один, который может похвалиться, что он видел царицу или кого-либо из сестер и дочерей государя. Даже и врач никогда не мог их видеть. Когда однажды, по случаю болезни царицы, необходимо было призвать врача, то прежде чем ввели его в комнату к больной, завесили плотно все окна, чтоб ничего не было видно, а когда нужно было пощупать у ней пульс, то руку ее окутали тонким покровом, дабы медик не мог коснуться тела.
Царица и царевны выезжают в каретах или в санях (смотря по времени года), всегда плотно и со всех сторон закрытых; в церковь они выходят по особой галерее, со всех сторон совершенно закрытой. Во время пеших выходов на богомолье, царицу скрывали от народных глаз суконные полы, носимые со всех сторон ея шествия.
В церкви они стояли в особых местах, завешанные легкою тафтою; да и в церкви в это время, кроме церковников и ближних людей, иные люди никогда не бывали. Только одни церковники в необходимых случаях видали государыню. Царица даже в своей домовой церкви Рождества Богородицы слушивала литургию патриаршей службы хотя и вместе с государем, но в притворе, уединенно даже от избранного святительского и домашнего общества, и смотрела на службу и на святителей из-за решеток и маленьких окон. Удаленная таким образом от мужского общежития, царицы, конечно, не участвовали ни в каких общественных или торжественных собраниях среди мужского чина, где первенствовал сам государь.
Но, само собою разумеется, что, скрываясь от глаз народа, от всяких общественных собраний, вообще от людских глаз, царица не лишала себя любопытства и удовольствия смотреть и на мирские собрания, каковы были торжественный церковныя действа и крестные ходы, торжественные встречи иноземных послов, торжественные обеды за царским столом и т. п.
На церковные торжественные действа, совершаемые обыкновенно в Кремле, они смотрели потаенно из окон Грановитой Палаты вместе со всем семейством. Туда патриарх обращал к ней крестное осенение и благословение. Есть также свидетельство, что царица сматривала из окна своего терема и торжество государева венчания на царство. Когда короновался царь Федор Иванович, его супруга Ирина (Годуновых) сидела в своем тереме у окна на престоле, в великолепной одежде, с венцом на голове: кругом нее стояли боярыни; народ, увидав ее, здравствовал ей. Этот терем в то время стоял над сводами царициной Золотой Палаты, где теперь собор Спаса за золотой решеткою, и таким образом наличной стороной выходил на площадь к большим соборам, так что из окон всегда можно было видеть совершаемый там церемонии.
Приемы послов и других лиц, а равно и торжественные столованья в Грановитой Палате царица сматривала из особой палатки, нарочно для того и устроенной над входными дверьми этой палаты.
Когда, года за три перед этим временем, открыты были в первый раз в Москве «комедийныя действа» или театральные представления, то царица точно так же смотрела их потаенно. Царь во время представления сидел перед сценою на скамейке, а для царицы с детьми было устроено место, род ложи, из которой они смотрели из-за решетки.
Главнейшим благочестивым делом в домашнем быту цариц были молитва и милостыня, т. е. подвиги милосердия. В ее хоромах каждый день утром и на сон грядущий неизменно совершалось домовное провило молитвы и поклоны, чтение и пение у крестов. В Крестовой или моленной комнате, куда в свое время приходили для службы крестовый священник и крестовые дьяки, царица слушала правило обыкновенно в особо устроенном месте, сокрытая тафтяным или камчатным запаном или завесом, который протягивался вдоль или поперек комнаты и отделял крестовой причт от ее помещения. В праздничные и иные чтимые дни, когда не было выхода в церковь, царица у крестов же всегда служила молебен и окроплялась св. водою, привозимою из монастырей и церквей, от праздников.
Усердная приверженность цариц к Православной вере внушала им особенное благоговение к новоявленным чудотворным иконам, останавливало их мысли на богоугодном подвижничестве праведника или далекого пустынника, сокровенного затворника, о прославленных святых делах которого не истощались рассказы и поучения, достигавшие и до слуха цариц из самых отдаленных, глухих и незнаемых пустыней и монастырей
Царская молитва охраняла и спасала царство. Молитва и молитвенные подвиги царицы сохраняли и спасали семейный быт государя, освящали внутреннюю сокровенную жизнь царского дома.
В болезнях и скорбях домашних царицы нередко подымали в свои комнаты чудотворный иконы из соборов, монастырей и церквей, служили молебны с водоосвящением в уповании для детей исцелений и освобождения от напастей. С особенною верою была всегда чтима вообще св. вода с чудотворных крестов и со святых мощей, также из св. источников, прославленных чудотворениями. Иной раз царица совершала, сверх обычного осеннего и весеннего похода к Троице в Сергиев монастырь, еще особый обетный поход к угоднику, чудотворцу Сергию, великому отцу и заступнику и крепкому молитвеннику, скорому помощнику и кормителю всех Царей Российских.
Был еще в царицином быту особый круг забот, которому так же отдавалось достаточно времени, занятий и соображений. Для своего дворового и в особенности для своего дворового женского чина, как и для всех своих многочисленных родичей, царица являлась сердобольною попечительною матерью, которая должна была устроить жизнь и судьбу каждого из своих домочадцев. Девицы всякого чина, жившие во дворе царицы, всегда из двора же были выдаваемы замуж за добрых дворовых же или сторонних людей, по одобрению самой царицы.
Царица сама делала смотрины невесте, для кого-либо из дворовых женихов, а, стало быть, уже непременно сама же смотрела и женихов для дворовых девиц, разумеется, при соблюдении необходимых условий своего замкнутого быта, т. е. всегда потаенно и скрытно.
Еще большие заботы царица полагала об устройстве судьбы своих бедных родственниц.
В этот чин царица определяла по большей части сирот своего родства, а иногда брала девиц и у родителей, по бедности не имевших средств дать им воспитание, а главным образом не имевших средств выдать их замуж.
Таким девицам царицин Верх всегда являлся надежною опорою и заботливым покровителем. До возраста они стольничали у малолетних царевен, служили им в их детских играх и жили в их же комнатах. На возрасте царица выдавала их замуж за добрых людей, в которых, конечно, недостатка никогда не было, ибо женитьба на верховой боярышне всегда сопровождалась значительными выгодами для жениха и в отношении приданого и в отношении службы.
Бывало у цариц и царевен немало занятий, хлопот и забот и по вотчинному своему хозяйству, которое в некоторых подмосковных селах принадлежало им как бы в собственность, составляя их особую комнатную статью хозяйства.
Само собою разумеется, что сады доставляли немало прохлады и удовольствия в замкнутой жизни цариц и царевен, как и всего женского чина. В Коломенском и в других сельских царских дворцах хоромы царевен, именно их терема, выходили окнами прямо в сад, в густоту зеленых деревьев, из которых больше других любимы были деревья плодовые — груши, яблони, вишни.
Был в царском дворце стародавний обычай посылать близким знакомым и уважаемым людям из своих садов и огородов на каждый год, в свое время, новое слетье или новь, т. е. созревшие внове садовые плоды и овощи, ягоды, дыни, арбузы, огурцы, редьку и т. п. Таким образом и садовое дело, в летнее время, доставляло царице и царевнам немало занятий и развлечений и забот о том, чтобы пораньше собрать свою новь и разослать ее любимым и уважаемым людям.
Послеобеденное время, особенно в праздничные дни, равно как и в долгие осенние и зимние вечера, отдавалось разумеется, разного рода домашним комнатным утехам и увеселениям. Для этой цели во дворце существовала даже Потешная Палата, нечто в роде особого, собственно потешного отделения с целым обществом разного рода потешников. Забавы в комнатах царицы были «народны» и сообразовались с народным же порядком увеселений. Так, например, ко Святой царицам всегда устраивалась качель [качели] и именно веревочная, обшиваемая по веревкам бархатом или атласом, с седелкою, обтянутою по хлопчатой бумаге тоже бархатом.
На масленице во дворце устраивались скатные горы, на которых если не сама царица, то всегда увеселялись царевны с верховыми боярышнями.
На Рождество увеселялись святочными играми, гаданьями, как на Троицкой неделе,— хороводами и т. д. Для таких игр при царициных хоромах существовали обширные сени, в загородных дворцах холодные, а в московском теплые. Для повседневной забавы, как уже было сказано, служили дурки, шутихи, также слепые игрецы-домрачеи, которые под звуки домры воспевали старины, былины, народные стихи и песни.
Есть сведения, что царицы играли и в карты.
Торжественные приемы у царицы как самого государя, так и патриарха и высшего духовного и светского чина, ограничивались немногими днями больших годовых праздников, а также какими-либо особыми торжественными семейными случаями (свадьба, родины, крестины), да приемами новопоставленных святителей.
Такие приемы происходили обыкновенно в царициной Золотой Палате.
Обыкновенные праздничные приемы у царицы, разумеется, одного только женского чина, происходили в дни годовых больших праздников: на Рождество Христово, на Велик день, на Преображение, 6 Августа, в день Рождества Богородицы, 8 Сентября, также в один из прощеных дней масленицы и в дни царских именин. В эти дни к царице во дворец собирались приезжие боярыни.
Так как по старому и очень древнему обычаю каждый подобный прием во дворце всегда сопровождался обедом, то и у царицы в те же дни каждый раз давались боярыням обычные столы. Чин приезжих боярынь заключал в себе главным образом родство государево или царицино, т. е. их родственниц по мужьям и по рождению. Только одни родственныя лица и пользовались правом приезда к царице в известные праздничные или торжественные дни.
К столам цариц также приглашались и старицы монахини трех московских девичьих монастырей: Вознесенскаго, Новодевичьего и Алексеевского. Эти старицы были тоже вдовы или дочери бояр, нередко очень родовитых, а главное родственницы царскому дому. Из каждого монастыря к столу всегда приглашались игуменья, казначея и соборные старицы, а сверх того, и избранный старицы, вероятно, свойственницы царскому дому. Всего за столом в один раз бывало до 12 стариц.
Царицины столы давались обыкновенно в ее Золотой Палате иногда вея Столовой или в Передней. Обряд столования был такой же, как и за царскими столами, только столовые должности здесь занимали большею частью женщины и стольники-дети.
И от царицина стола, подобно тому, как от стола государева всегда рассылались обычные подачи всем близким людям, родственникам из мужчин, приезжим боярыням и преимущественно, конечно, высшим духовным властям — патриарху, митрополитам.
Приемы сколько-нибудь равных по значению и положению лиц происходили у царицы почти тем же порядком, как и у государя приемы иноземных послов, вселенских патриархов и иноземных особ царскаго достоинства.
Только у царицы чиновные должности исполняли, вместо мужчин, тоже женщины-боярыни.
В 1536 году, в январе, у вдовствующей государыни правительницы великой княгини Елены Васильевны (Глинских) была на приезде казанских татар Шигалеева царица Фатма-Салтан. Великая княгиня велела ее встретить у саней старшей боярыне да с нею молодым боярыням.
Как царица взошла среди лестницы, тут ее встретила старейшая боярыня, а с нею также молодые боярыни. Как вошла царица в сени перед палату, и великая государыня пожаловала и почтила царицу, встретила ее сама в сенях перед палатою и с ней карашевалась (здоровалась) и пошла с нею в палату. Войдя в палату, они уселились на места.
Царицу посадили с левой руки от великой княгини. В то же время вошел в палату и маленький государь Иван Васильевич (будущий завоеватель Казанского царства). Царица против него встала и с места своего соступила. Великий князь молвил царице: «Табук салам!» и с нею здоровался, а потом сел на своем месте, у матери с левой же руки и справа от царицы, т. е. между матерью и царицею. По обе стороны у него стояли бояре, а у великой княгини матери стояли боярыни.
В тот же день царица Салтан обедала у великой государыни. А за столом у великой государыни сидела царица с правой руки в угле; а с левой руки у великой княгини сидели боярыни. А после стола великая государыня подала чашу царице, да тут ее и дарила, да отпустила ее на подворье и велела боярыням проводить ее по тому же, как ее встречали.
По старому обычаю новопоставляемые святители — патриархи, митрополиты, архиепископы, епископы на другой или на третий день после своего посвящения приходили к государю и к царице с благословением и с дарами. Этот торжественный прием совершался большею частью в царициной Золотой Палате.
Когда был поставлен первый патриарх Иов, он после приема у государя в сопровождении Константинопольскаго патриарха Иеремии из палат государя шествовал и на царицину половину. По окончании государева приема выступил на середину палаты боярин, присланный от царицы. Обнажив голову, он с низким поклоном и громким голосом изложил ее просьбу патриархам, чтобы они пришли ее благословить. Государь тотчас встал и отправился с патриархом и со всем духовенством в покой своей супруги.
Сперва шел государь, за ним оба патриарха, потом духовные власти по чину и все царское собрание. В хоромах царицы все шествующие, не исключая и государя, должны были подождать во второй комнате, т. е. в Передней палате. Здесь находилось множество женщин и девиц, служащих царице.
Все они от головы до ног были одеты в белое, подобное снегу, платье безо всякого украшения или убранства.В этой палате гости видели образа св. угодников в богатых окладах, осыпанных драгоценными каменьями. Немного погодя, отворилась золотая дверь и от имени царицы другой боярин пригласил патриархов войти со всем собором.
Тогда вошли только государь, патриархи с провожавшими их епископами, брат царицы Борис Годунов, и более никого.Тихо поднялась царица со своего престола при виде патриархов и встретила их посреди палаты, смиренно прося благословения.Вселенский святитель Иеремия, осенив ее молитвенно большим крестом, воззвал: «Радуйся благоверная и боголюбезная в царицах Ирина, востока и запада и всея Руси, украшение северных стран и утверждение веры православной!» Затем патриарх Московский, митрополиты, архиепископы, епископы, каждый по чину, благословляли царицу и говорили ей подобные же приветственные речи.
Она также ответила речью вселенскому патриарху. Потом, отступив несколько, царица стала подле своего места, между своим супругом, царем Федором, стоявшим справа, и родным братом, боярином Годуновым, стоявшим слева. Поодаль стояли боярыни все в белом одеянии со скрещенными на груди руками и потупив глаза в землю.
Царица подозвала одну из них, взяла из ее рук драгоценную золотую чашу, украшенную превосходными агатами, которая была наполнена жемчугом — в ней было 6000 жемчужин,— и, поднося ее патриарху, просила его принять этот дар.Потом она села на царское место, а за нею присели и все гости.
Так как царица просила патриарха дать благословение служившим при ней женщинам и девицам, то все они, одна за другою, благоговейно подходили к патриарху, принимали от него благословение, целовали у него руку и подносили ему каждая в дар по прекрасной ширинке собственного вышиванья. Тогда были явлены царице дары новопоставленного патриарха Иова.
Очевидец говорит, что на царицу нельзя было смотреть без удивления, так великолепен и прекрасен был ее царский наряд. На голове она имела ослепительного блеска корону, которая искусно составлена была из драгоценных каменьев и жемчугами была разделена на 12 равных башенок , по числу 12 апостолов, а кругом она была унизана большими дорогими каменьями. Кроме того, с обеих сторон ниспадали тройные длинные цепи (рясы), который были составлены из драгоценных каменьев и покрыты круглыми, столь большими и блестящими изумрудами, что их достоинство и ценность были выше всякой оценки.
Одежда государыни, рукава которой достигали пальцев, была сделана с редким искусством из толстой шелковой материи со многими изящными украшениями. Она по краям была искусно усажена драгоценными жемчугами, а посреди украшений блистали превосходные каменья. Сверх этой одежды на царице была мантия, с долгими рукавами, весьма тонкой материи, хотя с виду очень простая и безыскусственная, но на самом деле чрезвычайно дорогая и замечательная по множеству драгоценных каменьев всякого рода, которыми она была покрыта по краям.
Такою же пышностью отличались башмаки, цепь (монисто) и диадема (ожерелье) царицы.
Не менее сильное впечатление произвело на очевидца и великолепное убранство палаты, свод которой казалось, был облит золотом, украшен драгоценными изображениями и сделан до того искусным образом, что в нем был какой-то чудный отголосок звонко отзывались в нем тихие слова. На нем видны были многие роскошные украшения, деревья, виноградные кисти, родосские ягоды и разного рода птицы. Посредине свода находился лев, который в пасти держал кольцом свитого змея, от которого спускались вниз многие художественно сделанные и богато украшенные подсвечники.
Стены кругом украшены были драгоценною стенописью с изображением деяний святых и ликов ангельских, мучеников, иерархов, а над великолепным престолом (местом царицы) ярко горела каменьями дорогими большая икона Пречистой Девы с Предвечным Младенцем на руках и вокруг его лики св. угодников, в златых венцах, по коим рассыпаны жемчуг и дорогие каменья. Пол был устлан персидскими коврами, тканными шелком и золотом, на которых искусно были изображены охотники и звери всякого рода.